Ничего не останется от нас, нам останемся может быть только мы...
А вот теперь у нас кризис второй недели.
В сад мы собираемся бодро, и даже охотно. Сам садится в коляску, по пути мы считаем все лужи. Паркуем коляску в саду, считаем лужи во дворе, он сам поднимается по лесенке, открывает дверь, идет в раздевалку. Берет сандалики, я его переодеваю, он сам идет в группу, дверь открывает...
И начинается страдаль.
Вчера страдал на каждое открывание двери, не пошел на музыку, не захотел рисовать. Сегодня провожал меня слезами.
При этом под конец вполне незареваный, когда забираю.
Утешаю себя тем, что в парикмахерские, которые он не любит, он даже на порог заходить не хочет. Надеюсь, что привыкнет за недельку-две. Потому что вариантов у него нет, привыкать и адаптироваться надо, а в сад ему ходить без вариантов.
В сад мы собираемся бодро, и даже охотно. Сам садится в коляску, по пути мы считаем все лужи. Паркуем коляску в саду, считаем лужи во дворе, он сам поднимается по лесенке, открывает дверь, идет в раздевалку. Берет сандалики, я его переодеваю, он сам идет в группу, дверь открывает...
И начинается страдаль.
Вчера страдал на каждое открывание двери, не пошел на музыку, не захотел рисовать. Сегодня провожал меня слезами.
При этом под конец вполне незареваный, когда забираю.
Утешаю себя тем, что в парикмахерские, которые он не любит, он даже на порог заходить не хочет. Надеюсь, что привыкнет за недельку-две. Потому что вариантов у него нет, привыкать и адаптироваться надо, а в сад ему ходить без вариантов.