Ничего не останется от нас, нам останемся может быть только мы...
Крокодил не ловится, и растет кикос...
Работа у меня идет через то место, через которое у нормальных людей работа не ходит.
Я вторую неделю бьюсь с этим долбаным цитрамоном. И не могу понять в чем такой косяк.
Переделываю в третий раз. И не знаю, если сейчас не получится, пойду убиваться об стену. Или сруб светлицы, или прыгать в шахту лифта.
Или на ковер к начальству.
Дашка просит сводить ее в театр. Я сама хочу в музей, а вместо всего этого грядет воскресенье.
А еще надо брать билеты. И уже вот совсем надо заполнять маршрутки, писать лоцию и перепечатывать карты.
Оно исключительно незаметно подкрадывается.
Все и сразу. Удручает то, что где-то там подкрадывается еще один здабедательдый день, про который очень хочется забыть. Или уехать на него куда-нибудь, или проспать и проснуться только через сутки. Борьба традиционна - видеть толпу приятных людей, или не видеть совершенно никого, кроме коллег и родителей. А еще лучше, и с ними пересекаться по минимуму.
Сижу мрачная, мерзну и хочу есть.
Работа у меня идет через то место, через которое у нормальных людей работа не ходит.
Я вторую неделю бьюсь с этим долбаным цитрамоном. И не могу понять в чем такой косяк.
Переделываю в третий раз. И не знаю, если сейчас не получится, пойду убиваться об стену. Или сруб светлицы, или прыгать в шахту лифта.
Или на ковер к начальству.
Дашка просит сводить ее в театр. Я сама хочу в музей, а вместо всего этого грядет воскресенье.
А еще надо брать билеты. И уже вот совсем надо заполнять маршрутки, писать лоцию и перепечатывать карты.
Оно исключительно незаметно подкрадывается.
Все и сразу. Удручает то, что где-то там подкрадывается еще один здабедательдый день, про который очень хочется забыть. Или уехать на него куда-нибудь, или проспать и проснуться только через сутки. Борьба традиционна - видеть толпу приятных людей, или не видеть совершенно никого, кроме коллег и родителей. А еще лучше, и с ними пересекаться по минимуму.
Сижу мрачная, мерзну и хочу есть.