Ничего не останется от нас, нам останемся может быть только мы...
Кажется, мне можно идти и убиваться о сруб светлицы.
Я, видимо, непрошибаемое бревно.
В общем оно и понятно. Баран, наложенный на единорога, называется Носорог. Со всей вытекающей прямотой и толстокожестью.
Здесь и сейчас. Если здесь и сейчас хорошо и я вижу искренность, то мне будет все равно, как потом опишут это событие очевидцы, участники, и сама я.
Подбор слов зависит от настроения. События, описываемые постфактум, уже носят отпечаток нового текущего момента, сиюминутных эмоций, забытых нюансов.
Потом оно снова всплывет и уже уляжется в памяти, навсегда запечатлев хорошие моменты.
Кажется, надо учиться смотреть не только прямо, хотя и с хорошим углом обзора. Иногда полезно крутить головой.
Но иногда для этого нужно обернуться на 180. И потерять из виду все, что было впереди.
Вопрос в том, как об этом вспоминать вовремя...
Я, видимо, непрошибаемое бревно.
В общем оно и понятно. Баран, наложенный на единорога, называется Носорог. Со всей вытекающей прямотой и толстокожестью.
Здесь и сейчас. Если здесь и сейчас хорошо и я вижу искренность, то мне будет все равно, как потом опишут это событие очевидцы, участники, и сама я.
Подбор слов зависит от настроения. События, описываемые постфактум, уже носят отпечаток нового текущего момента, сиюминутных эмоций, забытых нюансов.
Потом оно снова всплывет и уже уляжется в памяти, навсегда запечатлев хорошие моменты.
Кажется, надо учиться смотреть не только прямо, хотя и с хорошим углом обзора. Иногда полезно крутить головой.
Но иногда для этого нужно обернуться на 180. И потерять из виду все, что было впереди.
Вопрос в том, как об этом вспоминать вовремя...