Ничего не останется от нас, нам останемся может быть только мы...
Забежал, вздохнул и побежал.
Как-то я убегалась.
Уезжать оттуда с каждым разом все тяжелее. Спасибо тем, кому. Кто смог поговорить.
Хотя все не так плохо, дед еще ругается вполне бодрым голосом, да и бабушка бодра вроде.
Были шумные мамины гости.
Я так и не добралась до леса. Проспала все, что было можно. Очень обидно.
Поправилась на 2.5 кг, что составляет личную трагедию.
Очень хочу людей. Много, разных и теплых.
Жду 8 числа. Знаю, что убегаюсь до состояния зомботрупа, но знаю так же, что будет хорошо.
Думаю, не взять ли с собой к бабушке Лина. Мелкое хулиганье сидит на подаренной елочно-игрушечной кирхе и щурится своими непонятными бирюзовыми глазами.
Через полтора часа поезд. Пора выходить.
Да помогут мне боги дятлов-маньяков. Я везу с собой ватман и циркуль.
побежали дальше. Боги. когда же я смогу отдохнуть...
Как-то я убегалась.
Уезжать оттуда с каждым разом все тяжелее. Спасибо тем, кому. Кто смог поговорить.
Хотя все не так плохо, дед еще ругается вполне бодрым голосом, да и бабушка бодра вроде.
Были шумные мамины гости.
Я так и не добралась до леса. Проспала все, что было можно. Очень обидно.
Поправилась на 2.5 кг, что составляет личную трагедию.
Очень хочу людей. Много, разных и теплых.
Жду 8 числа. Знаю, что убегаюсь до состояния зомботрупа, но знаю так же, что будет хорошо.
Думаю, не взять ли с собой к бабушке Лина. Мелкое хулиганье сидит на подаренной елочно-игрушечной кирхе и щурится своими непонятными бирюзовыми глазами.
Через полтора часа поезд. Пора выходить.
Да помогут мне боги дятлов-маньяков. Я везу с собой ватман и циркуль.
побежали дальше. Боги. когда же я смогу отдохнуть...