Ничего не останется от нас, нам останемся может быть только мы...
В Старбаксе играет саундтрек к Грязным Танцам.
У меня большая кружка горячего черного кофе с корицей и брауни.
Большое количество книг на просмотреть и материал круглого стола на набрать.
Во мне проснулся гуманитарий и он хочет работать.
А с другой стороны хочется забиться в теплый уютный угол и зыркать оттуда. Ничего не делая.
Даже думать не хочется. Отходняк.
За окном какая-то непонятная сырость.
А в магазине есть блокнот, оформленный в виде карманного Гримуара. Хочу. Страсть как хочу. Маленький, квадратненький, коричневый с золотым тиснением. Ах...
А второй - ежедневник дутой кожи с инкрустацией кабошоном и репродукцией Мухи на обложке, или парусником... Но это совсем сумасшедшие деньги.
Диспансеризация хороша только тем, что принуждает посетить врачей, до которых я никогда не дойду добровольно. Результаты довольно неприятные, но да и черт с ним.
Надо сделать что-нибудь полезное...
У меня большая кружка горячего черного кофе с корицей и брауни.
Большое количество книг на просмотреть и материал круглого стола на набрать.
Во мне проснулся гуманитарий и он хочет работать.
А с другой стороны хочется забиться в теплый уютный угол и зыркать оттуда. Ничего не делая.
Даже думать не хочется. Отходняк.
За окном какая-то непонятная сырость.
А в магазине есть блокнот, оформленный в виде карманного Гримуара. Хочу. Страсть как хочу. Маленький, квадратненький, коричневый с золотым тиснением. Ах...
А второй - ежедневник дутой кожи с инкрустацией кабошоном и репродукцией Мухи на обложке, или парусником... Но это совсем сумасшедшие деньги.
Диспансеризация хороша только тем, что принуждает посетить врачей, до которых я никогда не дойду добровольно. Результаты довольно неприятные, но да и черт с ним.
Надо сделать что-нибудь полезное...