Мартини Экстра Драй, шоколадка с абсентом, пирожное...
За окном бездонное небо и облака.
И хочется в это небо шагнуть.
А еще больше хочется лежать на траве и, превозмогая резь в глазах, смотреть в это самое небо. Как кадр из опенинга "Романтики" и чтобы кто-то протянул руку, чтобы поднять.
Только не Чужая Молодица.
Всего шаг в небо.

Крыша...

Рыжая... Крови тебе бы. Немного крови, ожить, вдохнуть, расправить жемчуга в волосах, цвет которых так любил Ботичелли. Обновить помаду на губах, чтобы еще ярче смотрелись на ставшей почти мраморной за 300 лет коже.
И ведь ничего не меняется за эти года. Тонкая пыль столетий не заволакивает ни прежней радости, ни прежней боли. Настоящее в прошлом. И прошлое в настоящем.

А из-за ее плеча смотрят антрацитовые глаза. На таком же бледном от природы лице. И черные волосы обрамляют тонкие черты лица. Один раз и на всю жизнь. Она не смогла удержаться. Кажется... Она смогла смириться. Но... Не самый лучший выбор, но что поделать. Жизнь - странная штука.

И еще одна рыжая. Кроткая. Со своей болью. Которая тоже еще свежа. Но на которую уже капает исцеляющий бальзам нового чувства. Новой жизни. Пусть она и будет... Странной. Пусть. Она заслужила счастья. Такого, правильного по ее представлению.

Рыжая. Свободная, безбашенная, себе на уме. Насмешливая, как ветер, срывающий с мечтательной головы соломенную шляпку и катящий ее по дороге до самого моста. И останавливающийся на самом краю. Ровно до тех пор, пока хозяйка не протянет руку... А потом одно дуновение...

И он, спокойный. Ему не страшно и не важно. Хозяин жизни. Логик, рационал. Его семья была пару веков назад. Его далекие правнуки преуспевают в жизни. Его большая новая семья доверяет ему. У него есть все. Чтобы быть спокойным.

И вот последние двое взяли отгул. Зарразы. А троица такая, что хоть волком вой. И ведь вою, и... Это пройдет. Ни одна из них не умеет страдать долго. Это бессмысленно. У одной жизнь слишком коротка, да и выплакала она уже почти все. Теперь осталось только жить. И действовать. С "Аве Мария" на губах.
А двух других жизнь слишком длинная. И пострадать - как выпить бокал вина. В теплом углу у камина. Вспомнить тех, кто сидел в этой таверне, кто улыбался и смеялся. Кто пил пиво и пел песни. Они-то их помнят. Для них ничего не изменяется с годами.
А Мир... Что Мир? Он тихо проплывает мимо. В пенных обрывках высоких облаков.