Лежу дома.
С работы выгнали. А эта дрян, в смысле болезнь, опять шифруется. Меня бестемпературно знобит, в глазах песок, голос нежен и тонок, как у портовой шлюхи непервой молодости.
И что от всего этого пить, в душе не приложу.
Зато покрыла лаком один витраж. Докрасила другой. Теперь не могу понять, испортила я его этим или не очень...
Нарисовала еще два.
Надо дойти до кухни и притащить крышек от кастрюль, дабы рисовать шестеренки. Но, кажется, я пока недвижимость рукодельничающая.