Ничего не останется от нас, нам останемся может быть только мы...
Что-то вспомнилось одно из ранних сенсорных воспоминаний.
8й, кажется, класс. Зима, мои 12 лет.
Физкультура в Воронцовском парке. Лыжи. Я, как дисциплинированная, из девочек одна носила лыжи, и при этом совсем не умела на них ходить. И пока мальчишки бежали лыжный кросс, а девочки гуляли или катались с горки, Юрий Иванович учил меня стоять на лыжах, спускаться с маленького склона, подниматься на склон.
И в одну физкультуру я не то забыла, не то потеряла перчатки.
Юрию Ивановичу было за 50, он был высокий, статный, с добрым улыбающимся круглым лицом. Очень добрый, корректный и хороший учитель.
И он мне дал свои перчатки. Большие, с флисом (про который я в те времена еще не знала), с кожаными накладками на ладонях.
И я помню как сейчас, что они были теплые, еще хранили тепло его больших рук, и в них было как в печке.
К чему я это... А наверное к тому, что до сих пор люблю, когда мужчина греет мне руки в кармане одежды или даёт свои перчатки.
8й, кажется, класс. Зима, мои 12 лет.
Физкультура в Воронцовском парке. Лыжи. Я, как дисциплинированная, из девочек одна носила лыжи, и при этом совсем не умела на них ходить. И пока мальчишки бежали лыжный кросс, а девочки гуляли или катались с горки, Юрий Иванович учил меня стоять на лыжах, спускаться с маленького склона, подниматься на склон.
И в одну физкультуру я не то забыла, не то потеряла перчатки.
Юрию Ивановичу было за 50, он был высокий, статный, с добрым улыбающимся круглым лицом. Очень добрый, корректный и хороший учитель.
И он мне дал свои перчатки. Большие, с флисом (про который я в те времена еще не знала), с кожаными накладками на ладонях.
И я помню как сейчас, что они были теплые, еще хранили тепло его больших рук, и в них было как в печке.
К чему я это... А наверное к тому, что до сих пор люблю, когда мужчина греет мне руки в кармане одежды или даёт свои перчатки.
