Нехотя открыла флакон с духами. Аромат лучших цветов наполнил комнату. Нет, эта фантазия была для Него одного. Его улыбка, счастливый взгляд... Как Он смотрел на нее!.. Теперь Он спокоен... Нежно погладила граненый флакон с янтарной жидкостью. Гвоздика, терпкая и пьянящая. Они сразу поймут, что она здесь, рядом, такая неуловимая.
По капле на запястья и волосы.
Серое шелковое платье шуршало при каждом шаге. Села в кресло, улыбнулась сама себе.
Эти малышки нарядятся в свои смешные белые платьица, будто воспитанницы воскресных школ, да только они скоро испачкаются. Все они так упорны в своей борьбе за Них, будут Им ободряюще улыбаться, брать Их за руки, говорить Им что-то. А Они, смелые и мужественные, будут видеть ее одну, к ней обращать свои речи и мольбы, тянуться своими крепкими руками.
Она появится словно из тумана, лицо скрыто под призрачной дымкой. Она будет порхать среди Них, мелькнет то здесь, то там. Да-да, она улыбнется каждому, прикоснется к каждой протянутой руке, и Они навсегда будут ее. Может тем, другим, и удастся вернуть некоторых из Них. Чтож из того, впереди еще много балов.
Плавно, будто танцуя, подошла к туалетному столику. Шур-шур, шур-шур. Как хорошо это платье.
Старое, уже мутное от прошедших веков, зеркало отражало ее лицо. Кожу белого фарфора, алые губы. Ее серые глаза, их пристальный и упорный взгляд. От него не было спасенья. Редко для кого в нем мелькала доброта и ласка. Нет, чаще он проникал в самую душу, разрывал ее на части, обнажал до последнего края. Этот взгляд делал ее той, кем она была. Лишь для детей она смягчала его, но они ни в чем не виноваты... В памяти возникли образы, она помнила Всех...
Горизонт вспыхнул алым закатным солнцем.
С севера донесся гул канонады. Он все приближался, пока не стали слышны отдельные залпы орудий. Еще, еще...
Она вышла на улицу, накинула бордовый плащ и пошла на звук битвы.